НЕБО НА ЗЕМЛЕ
ВОРОНЫ
РАССТРЕЛЯЛИ РАССВЕТАМИ
ЦЕРКОВЬ
ДОЖДЬ
РОДИНА
Я ЗАЖЁГ В ЦЕРКВЯХ ВСЕ СВЕЧИ
ВЕТЕР
ОНАНИСТ
ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК
ЭТО ВСЁ...
| Нетленка \ Юрий Шевчук | Назад | на главную |
|
В ПОСЛЕДНЮЮ ОСЕНЬ НЕБО НА ЗЕМЛЕ ВОРОНЫ РАССТРЕЛЯЛИ РАССВЕТАМИ ЦЕРКОВЬ ДОЖДЬ РОДИНА Я ЗАЖЁГ В ЦЕРКВЯХ ВСЕ СВЕЧИ ВЕТЕР ОНАНИСТ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИК ЭТО ВСЁ... |
|
Последняя осень, ни строчки ни вздоха. Последние песни осыпались летом. Прощальным костром догорает эпоха, И мы наблюдаем за тенью и светом. Осенняя буря шутя разметала Все то, что душило пас пыльною ночью. Все то, что играло, давило, мерцало, Осиновым ветром разорвано в клочья. Ах, Александр Сергеевич, милый, Ну что же Вы нам ничего не сказали О том, как дышали, искали, любили, О том, что в последнюю осень Вы знали. Голодное море, шипя, поглотило Осеннее солнце, и за облаками Вы больше не вспомните то, что здесь было, И пыльной травы не коснетесь руками. Уходят в последнюю осень поэты, И их не вернуть - заколочены ставни. Остались дожди и замерзшее лето. Осталась любовь, и ожившие камни. В последнюю осень ...
Там, где тьма стоит до света, где небритые умы, В смысл не веря от Завета, чтут наказы из тюрьмы, На спине таскают время да ссыпают на весы, Чистят мраморное темя, кормят Спасские часы, Днем кряхтят под образами, воют в небо по ночам, Не в свои садятся сани, а потом все по врачам. Сколько буйных с плеч срубили, не пришили ни одну Тянут песнь, как деды жили, сами мрачно да по дну Берегут до первой смерти, отпевают до второй, Всех святых распяли черти, Бог, наверно, выходной. Все не в масть, да все досада, света тьма - да света нет. Завели хмыри в засаду и пытают столько лет. Днем со свечками искали выход в жизнь, где все не так, Дырок много, все слыхали, а не выскочить никак. Там, где тьма стоит у света, там, где свет всегда у тьмы, От Завета до советов бродят странные умы. Волосатыми глазами шьют дела, куют детей, Запрягают летом сани и похожи на людей. Эй, прокашляй, вша живая, спой негромко под луной Как я, на груди сарая, спал счастливый и хмельной. Снились времена другие, мир без дури и войны, Девы стройные, нагие, парни - крепкие умы Что принес благие вести пьяный ангел на крыле. Все мы на перине, с песней, строим небо на земле.
На небе вороны, под небом монахи, И я между ними в расшитой рубахе Лежу на просторе, легка и пригожа, И солнце взрослее и ветер моложе. Меня отпевали в громадине храма, Была я невеста, прекрасная дама. Душа моя рядом стояла и пела, Но люди, не веря, смотрели на тело. Судьба и молитва менялись местами, Молчал мой любимый, и крестное знамя Лицо его светом едва освещало. Простила его, я ему все прощала. Весна, задрожав от печального звона, Смахнула три капли на лики иконы, Что мирно покоилась между руками, Ее целовало веселое пламя. Свеча догорела, упало кадило, Земля застонав, превращалась в могилу- Я бросилась в небо за легкой синицей, Теперь я на воле, я белая птица. Взлетев, на прощанье кружась над родными, Смеялась я, горя их не понимая. Мы встретимся вскоре, но будем иными. Есть вечная воля, зовет меня стая.
Расстреляли рассветами память, бредущую в поле, Исходили всю воду, а берега до сих пор нет. Поменяли не глядя на счастье свободную волю, Да пожгли фонари, не познав, где кончается свет. Я не сплю, мое время, как смертник скребет по бумаге , Я в конюшне для птиц, я в плену отношений ко дну. У бездомного пса видишь больше ходячей отваги, Как, подняв свою лапу, он лечит больную страну. Сколько веры в огне, сколько верности в тающем снеге- Так темно, я в аду иль за пазухой брата Христа. Ты бросаешь цветы на могилу, закутавшись в неге, Я лечу, как солдатики в счастье, с гнилого моста. Съели жизнь в одночасье, десерт, - как всегда, будет голод, Мы бросали слова в рок-н-ролл, как незрячих щенков. Рано утром в тумане теплом отражается холод - Блеск ненужных и сданных в уценку счастливых подков. Я не знаю, как жить, если смерть станет вдруг невозможной. Память вырвать не просто, как выклянчить песнею дождь, Имена на дверях перелистывая осторожно, Не заметишь, как на пол гербарием выскользнет вождь. Раздарил всем по сердцу, себе ничего не оставил, Чьи-то звезды вокруг, а мои перекрестки пусты. Вот и кончился пир, я последнее в брюки заправил, Мы поклонникам вместо автографов ставим кресты. Золотая луна, цвета спелого, зрелого яда, Как стрелок за окном, целит мне в оловянную грудь. Все года - по домам, провожаю последнего взглядом, Твое вечное, знаю - запомнит и наше чуть-чуть.
Я - церковь без крестов Лечу, раскинув руки. Вдоль сонных берегов Окаменевшей муки. Я - вера без причин. Я - правда без начала. Ты слышишь, как вскричала Душа среди осин? Я - птица без небес. Я - каменное эхо. Полузабытых мест Печальная примета. Полночная Луна Мои бинтует раны, Да серые туманы Купают купола. Я - церковь без крестов Стекаю вечно в землю, Словам ушедшим внемлю Да пению ветров. Я - память без добра. Я - знанье без стремлений. Остывшая звезда Пропавших поколений. В душе моей темно, Наколки о изменах, Разбитое стекло, Истерзанные стены. А завтра я умру, Прольётся дождь покоя. Из памяти уйду, Взорвавшись над рекою.
Дождь, звонкой пеленой наполнил небо майский дождь. Гром, прогремел по крышам, распугал всех кошек гром. Я открыл окно, и веселый ветер разметал все на столе - Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте. Грянул майский гром и веселье бурною, пьянящею волной Окатило. Эй, вставай-ка и попрыгай всед за мной. Выходи во двор и по лужам бегай хоть до самого утра. Посмотри как носится смешная и святая детвора. Капли на лице - это просто дождь, а может плачу это я. Дождь очистил все, и душа, захлюпав, и вдруг размокла у меня. Потекла ручьем прочь из дома к солнечным некошенным лугам. Превратившись в пар, с ветром полетела к неизведанным, неведомым мирам. И представил я: город наводнился вдруг веселыми людьми. Вышли все по дождь, скоро что-то пели, и плясали, черт возьми. Позабыв про стыд и опасность после с осложненьем заболеть, Люди под дождем, как салют, встречали гром - весенний первый гром.
Боже, сколько лет я иду, но не сделал и шаг. Боже, сколько дней я ищу то, что вечно со мной, Сколько лет я жую вместо хлеба сырую любовь, Сколько жизни в висок мне плюет Вороненым стволом долгожданная да-a-аль ! Черные фары у соседних ворот, Лютики, наручники, порваный рот. Сколько раз, покатившись, моя голова С переполненной плахи летела сюда, где … Родина. Еду я на родину, Пусть кричат - уродина, А она нам нравится, Хоть и не красавица, К сволочи доверчива, Ну, а к нам - тра-ля-ля -ля... Эй, начальник! Боже, сколько правды в глазах государственных шлюх ! Боже, сколько веры в руках отставных палачей ! Ты не дай им опять закатать рукава, Ты не дай им опять закатать рукава Суетливых ночей. Черные фары у соседних ворот, Люки, наручники, порваный рот. Сколько раз, покатившись, моя голова С переполненной плахи летела сюда, где Родина. Еду я на родину, Пусть кричат - уродина, А она нам нравится, Спящая красавица, К сволочи доверчива, Ну, а к нам - тра-ля-ля -ля... Эй, начальник! Из-под черных рубах рвется красный петух, Из-под добрых царей льется в рты мармелад. Никогда этот мир не вмещал в себе двух -- Был нам богом отец, ну а чертом -- Родина. Еду я на родину, Пусть кричат - уродина, А она нам нравится, Спящая красавица, К сволочи доверчива, Ну, а к нам - тра-ля-ля -ля... Эй, начальник!
Я зажег в церквях все свечи, но одну - одну оставил, Чтобы друг в осенний вечер да по мне ее поставил, Чтобы дальняя дорога мне короче показалась, Чтоб душа, вздремнув немного, вновь в Россию собиралась. Где порвав к чертям все тело сберегла ее живою. Днем дралась, а ночью пела, не давала ей покоя. Грела льдом, кормила небом, жизнь с овчину отрыдалась. Целовала спелым снегом и огнем ласкать пыталась. Отняла любовь земную, подарив тоску и веру, Разбавляя удалую жизнь веселием без меры. Ни кола, двора, ни денег - только горечь да тревогу, Да закат, где все до фени, где ни двери, ни порога Я зажег в церквях все свечи, но одну - одну оставил, Чтобы друг в осеннии вечер да по мне ее поставил, Чтобы дальняя дорога мне короче показалась, Чтоб душа, вздремнув немного, снова к дому собиралась. Отпустил попам грехи я, чтоб они мне отмолили. Все что мне друзья налили - все тебе, моя Россия!
О прекрасная даль, поглотившая небо. Облака, как к любимой прижались к земле. Где ты и я под простой, да не скошенной крышей Ищем друг в друге тепло... что, что... Что нам ветер? Да на это ответит Несущийся мимо. Да сломавший крыло И упав между нами. Так недолго любимых Разбил он обьятья, как простое стекло Мы стояли на прошлом, мы ждали начала Прижимаясь к стене, где исчезли они Где еще одну жизнь одна смерть обвенчала Пару вспышек огня, да в эти смутные дни...
Онанизм и саможалость. Наверно все меню на ужин мне. Дорога, как змея, к душе прижалась, Закат-рюкзак зевает на спине. Шаги устало падают на стены, Стена стране о чем-то говорит. Я изменил в себе твои измены, Я вымираю, я ненужный вид. Да я сегодня не один, Кто один - идет домой. И с ним не будет никого, Хочешь пей, молчи да вой. И только вера на стене, И только дно под ней без дна, Я наблюдаю, как во мне Не живет она. Я без витрин, во мне ни дня ни ночи, Мы не летим, пикируем на свет. Я думал, будет без тебя попроще, Но не легко брать у себя .... Не космонавт, я просто существую, И не ходил три года не парад. Залез в штаны, и чувствую плохую, Худую карму в сотню киловатт. Да я сегодня не один, Кто один - идет домой. И с ним не будет никого, Хочешь пей, молчи да вой. И только вера на стене, И только дно под ней без дна, Я наблюдаю, как во мне Не живет она. Страна в дерьме, да я наверно тоже, Не продаюсь, но падаю в цене, Включил мечты, на что-то все похоже, Но это что-то все же о тебе. Да я сегодня не один, Кто один - идет домой. И с ним не будет никого, Хочешь пей, молчи да вой. И только вера на стене, И только дно под ней без дна, Я наблюдаю, как во мне Не живет она.
Мусор вдоль железной дороги Ползущей по жующему лесу. Тампаксы, банки из-под тревоги, Бутылки от счастья и лишнего веса. Смятые легкие от сигарет, Газеты с брехней и следами поноса, И так далее. Это тысячи лет Гниет и тлеет на склонах откоса. Пьяный, со слезящимися Глазами железнодорожник, Растет у дороги вечного ветра, Выставил ухо, как подорожник, Слушая вой и зубов скрежетанье Наезжающего звука. Ставит стрелку в не то состоянье, Переводит в тупик, И сипит: "Ни пуха..." Эй! Зачем вам туда? Окатитися здесь, оставайтесь здесь. К черту дороги, под откос поезда, Летайте здесь, размножайтесь здесь. Звук, взревев, уносится дальше. В окнах мелькнули пятна помады, Крики поп-звезд, да шепот без фальши, Что-то про жизнь и то, как ей рады. В каждом тамбуре куски пантомимы, В каждом купе - котлеы с глазами. У столиков черти да херувимы Смотрят на лес голубыми задами. Эй! Зачем вам туда? Окатитися здесь, оставайтесь здесь. К черту дороги, под откос поезда, Летайте здесь, размножайтесь здесь. Поезд ушел, и снова ни звука. Остались лишь я да железнодорожник. Вошли в его дом. Накрапывал дождик, Да на мокром окне подыхала муха. "Странные люди," - сказал, наливая Мне старый обходчик настойки из ядов. "Век прожил жизнь, да к счастью не знаю, Как они там уживаются рядом." Эй! Зачем вам туда? Окатитися здесь, оставайтесь здесь. К черту дороги, под откос поезда, Летайте здесь, размножайтесь здесь. Эй! Зачем вам туда? Обнажайтесь здесь, рожайте здесь. Зачем вам дороги, к чему суета? Окопайтесь здесь, наслаждайтесь здесь.
Побледневшие листья окна зарастают прозрачной водой. У воды нет ни смерти, ни дна. Я прощаюсь с тобой. Горсть тепла после долгой зимы - донесем. Пять минут до утра - доживем. Наше море вины поглощает время-дыра Это все, что останется после меня, Это все, что возьму я с собой. Две мечты и печали стакан мы, воскреснув, допили до дна. Я не знаю, зачем тебе дан, правит мною дорога-луна. И не плачь, если можешь, прости. Жизнь - не сахар, а смерть нам - не чай. Мне свою дорогу нести. До свиданья, друг, и прощай. С нами память сидит у стола, а в руке ее пламя свечи. Ты такой хорошей была, посмотри на меня, не молчи. Крики чайки на белой стене окольцованной черной луной. Нарисуй что-нибудь на окне и шепни на прощанье рекой.
